В марте в отряд прибыли Гавриил Мурач и Литвинюк Петр. Мурача «лесные стрелки» знали, а Литвинюк был для них человеком новым. Его потихоньку стали прощупывать. На вопросы, которые ему задавали братья по оружию, Литвинюк отвечал уверенно и спокойно. Выяснилось, что в 1930 г., когда он жил в Шкотово, Алейников предложил ему вступить в повстанческую ячейку. Он согласился. Однако, после того как восстали романовцы, он почему-то к ним не примкнул. Может быть испугался, а может быть потому, что никто его туда не позвал. Вскоре Литвинюк почувствовал повышенный интерес к себе оперативных сотрудников ОГПУ. Опасаясь ареста, он убежал в Маньчжурию. Год прожил в Харбине, а когда кончились деньги, разыскал Алейникова, чтобы попросить у него помощи. Тот предложил ему вступить в «Отряд спасения Родины». При случае Алейников подтвердил все, что говорил Литвинюк и доверие «лесных стрелков» к нему было восстановлено. Ближе к весне отряд пополнился специалистом по антисоветской пропаганде Шиповским Иваном Денисовичем, проживавшим до побега в Китай в селе Успенке (сейчас Кировка). Шиповский принес с собой огромный мешок с пропагандистской литературой, которая, как он заверял, должна стать главным оружием отряда в селах Приморья.
В середине апреля в таежную глушь, где обитали «лесные стрелки» приехал Ушаров. Он был в превосходнейшем настроении, и сразу же рассказал, что Япония уже оккупировала всю Маньчжурию и создала там суверенное государство Маньчжоу-ГО. В Харбине стала легального действовать Японская военная миссия (ЯВМ), ведущая подрывную работу против СССР. Русская фашистская партия установила официальный контакт с ЯВМ и получила поддержку в деле заброски в Советский Союз разведывательных и диверсионных отрядов. Ушаров предложил Бондаренко и Громову внести некоторые изменения в программу работы «лесных стрелков» на территории Шкотовского района.
Вместе с Ушаровым в отряд прибыли преподаватели по диверсионному делу. Они обучили несколько человек приемам подрыва железнодорожных мостов, промышленных зданий и инженерных сооружений. После отъезда Ушарова Бондаренко «по-пьяни сболтнул», что он получил список жителей Шкотовского района, которых при случае надо будет убрать. Громов тут же прервал откровения своего командира и, чтобы слышали все, уверенно заявил, что такого списка нет и быть не может, т.к. отряд имеет совершенно иное предназначение.
Двадцать пятого мая 1932 г. Бондаренко получил приказ вести «Отряд спасения Родины» на советскую территорию. Перед отходом он произнес краткую речь, в которой сделал акцепт на то, что «лесные стрелки» в Приморье будут изучать настрой населения и способствовать подъёму крестьян, рабочих, красноармейцев, сотрудников милиции и ОГПУ на всеобщую борьбу с коммунистами. «Если все будет складываться так, как задумано, отряду будут даны дополнительные установки», — сказал в заключение Бондаренко.
Государственную границу «лесные стрелки» перешли вблизи села Павло-Федоровка и взяли путь на Архангеловку. Как оказалось, там у Бондаренко были помощники. Они собрали крестьян, чтобы те послушали речь посланцев из-за границы. Слово представлено было Ивану Шиповскому. Говорил он доходчиво, ясно, красиво, умело оперируя известными фактами и теми, которые советская власть принципиально предпочитала замалчивать. Архангеловские крестьяне слушали Шиповского очень внимательно, но без всяких эмоций. Они понимали, что «лесные стрелки» через полчаса пойдут дальше, а им после этого предстоят длительные беседы с сотрудниками милиции и ОГПУ, которые, безусловно, постараются выяснить, кто собрал деревню на сход, что говорили бандиты и как реагировали на это сельчане. После того, как Шиповский закончил доклад, Бондаренко и Громов раздали архангеловцам агитационные листовки Русской фашистской партии. «Отряд спасения Родины» торопился в Чугуевский район. Председатель колхоза распорядился выдать им мешок пшеничной муки и зарезать на мясо молодого бычка. Подарки были приняты с благодарностью. Как только отряд скрылся из виду, председатель колхоза связался по телефону с милицией и сообщил, что «банда в составе 28 человек, одетая в японскую форму, вооруженная винтовками японского образца, прошла через село и направилась в сопки».
С этого времени «лесные стрелки», они же бандиты, ни днем, ни ночью не знали покоя. Красноармейцы преследовали их по пятам, милиция устраивала засады на тропах, ведущих в Шкотовский район. Численность отряда таяла изо дня в день. После каждой, даже самой незначительной, перестрелки Бондаренко недосчитывался 2—3 человек. Сначала куда-то делись Петр Литвинюк и Александр Тищенко. Потом заявили о своем возвращении в Китай Худяков Анатолий и Шиповский Иван. Попали в плен Куксенко Михаил, Алексей Разумовский. Погибли в бою Иван Ковеха и Петр Суховей. Через каких-то полмесяца под руководством Бон даренко и Громова были лишь шкотовцы.
Они спешили домой, где остались их семьи, друзья и счастливое прошлое. В самый разгар приморского лета осколки «Отряда спасения Родины», просочились в Шкотовский район. «Лесные стрелки» с нетерпеньем ждали возможности побывать в своих селах. Получив разрешение, все сразу отправились по домам, но очень скоро вернулись. Растерянные и подавленные, они сообщили своему командиру, что в прошлом (1931) году жены и дети их были высланы. В их домах никто не живет, двери и окна заколочены досками. Дворы и огороды заросли лебедой. В Романовне, Петровке, Новороссии, Центральном, Майхе, Речице осуждено за пособничество подавляющее большинство тех, кто оказывал повстанцам информационную помощь, а также многие из добровольно сложивших оружие. Жителям сел
пофамильно известны все, кто в составе отряда «лесных стрелков» должен прибыть в Шкотовский район, известно и то, что они несут с собою взрывчатку для диверсий на железной дороге. Для задержания изменников Родины в каждом селе вблизи Романовки постоянно дежурят красноармейцы, милиционеры, сотрудники ОГПУ и местные жители.
В такой обстановке оставаться в районе и вести разведывательную работу Бондаренко посчитал невозможным. Он предупредил подчиненных, что как только из Романовки возвратятся братья Огородные, отряд пойдет обратно в Китай. Для выяснения причин задержки Огородных в Романовку был направлен Ковеха Матвей. Возвратившись, он сообщил, что Михаил Огородный погиб в перестрелке с чекистами, а Илья попал в плен. Больше ждать было нечего. «Лесные стрелки» выкинули взрывчатку из своих рюкзаков, разбились по парам и пошли в сторону госграницы, условившись, что в начале июля они должны встретиться неподалеку от станции Суйфунхе в хозяйстве русского эмигранта Давыдова.
В Приморье остался только Мурач. Он надеялся устроиться куда-нибудь на работу, а когда настанут спокойные времена, разыскать свою семью. В этом он очень надеялся на помощь двоюродных братьев Мартына и Федоса, проживавших в Артёме и Новонежине. Но обратиться за помощью к ним он не смог, так как через месяц был задержан, передан суду и расстрелян. «Лесные стрелки», кроме Бондаренко и Громова, скрывшихся неизвестно куда, благополучно преодолели границу и, как было условлено, нанялись на работу к эмигранту Давыдову. Куксенко сообщил в Харбин о возвращении остатков отряда. Для беседы к ним прибыли представители ЯВМ и Русской фашистской партии.
Начальник Владивостокского сектора ОГПУ капитан госбезопасности Яков Савельевич Визель в середине июля 1932 г. получил агентурные данные, что в Харбине Японская военная миссия формирует новый отряд для партизанской борьбы на Дальнем Востоке и что «лесные стрелки», находящиеся на покосе Давыдова, уже включены в него. Чтобы пресечь предстоящую враждебную деятельность иностранных спецслужб, Визель принял решение срочно направить в район Суйфунхе оперативную группу для задержания и конвоирования во Владивосток находившихся там преступников.
Чекисты перешли границу и под видом крестьян направились в хозяйство Давыдова. «Лесные стрелки» увидели приближавшихся к ним незнакомых людей. Чем-то они показались им подозрительными. Ковеха Матвей, Борисенко Иван, Антон Кравцов и Григорий Ивашко попытались спастись бегством и тут же попали под перекрестный огонь. Куксенко Афанасий, Литвинчук Тимофей, Яков Правдивец и Куксенко Дмитрий, поняв бесполезность сопротивления, сдались. Они были доставлены во Владивосток. Суд приговорил их к расстрелу.
Так трагически закончилась жизнь наших соотечественников пытавшихся бороться с советской властью в Приморье. Большинство участников этой борьбы погибли в боях или были приговорены судом к смертной казни. Другие в административном порядке высланы за пределы Дальневосточного края.
Начало 30-х годов XX в. обернулось тяжелой трагедией не только для мятежных крестьян, но и для тех, кто был направлен на их подавление. В боях погибли красноармейцы, милиционеры, сотрудники ОГПУ, учителя, рабочие, организаторы производства. По твердому убеждению старейшего жителя Шкотовского района Алексея Филипповича Хортова, служившего в то время в органах госбезопасности, трагедии могло бы не быть, если бы организаторы и участники всех этих событий в своей повседневной деятельности руководствовались мудрым правилом древности, говорившем о том, что «прежде чем начать какое-то дело, надо крепко подумать, как и с чем будешь выходить из него». К сожалению об этом тогда не думали ни в Москве, ни в Харбине, ни во Владивостоке, ни в селах Шкотовского района.
Предыдущая страница
|
